Кажется, в той безмолвной тишине ты искала успокоение и умиротворение, но все было настолько хрупким, что рушилось в то же мгновение параллельно с мыслью об этом. Ты чувствовала тревогу, что хмурыми тучами сгущалась над головами грозовых земель и, как бы торжествуя над вами и оставляя не самое приятное послевкусие, тучи могли разразиться молниями и громом. Но как бы тяжело не приходилось вам, рядом всегда есть тот, кто поддержит своим лишь молчаливым присутствием, а временами и бодрящей речью. То было бремя предводителя.
Вы шли не быстро, прогуливаясь и притворяясь, что наслаждаетесь этой прогулкой, но холодный, потускневший взор Ярозвезда выдавал истинные чувства и эмоции, от чего тебе не приходилось скрываться вовсе: ты была встревожена. Ты невольно следила за его взглядом, разочарованно понимая, что пасмурное небо полностью описывает ваше эмоциональное состояние.
— Оттепель подбирается, — верен факт. Таявшие снега обнажали голую землю, оставляя противную грязную жижу, которая могла с такой легкостью налипнуть на твою светлую шкурку, от чего ты постаралась найти себе место почище и поуютнее. — Тебе ведь известно, что сезон юных листьев наиболее опасен, не так ли?
— Нас всех когда-то одолевала хворь, Ярозвезд, — подметила ты, слабо улыбнувшись и обвив лапки хвостом. В голове твое мелькнули мысли о своем последнем пребывании в целительской. — Ты прав. Эта опасность не должна проявить себя.
Ты не любила болезнь. Черное пятно. Острая коса. Смертельная волна. У тебя слишком много отрицательных ассоциаций с этим страшным словом. И сейчас, когда Ярозвезд заговорил об этом, а этот разговор назревал еще в стенах лагеря, ты понимала, чем это все может закончится.
Белый, Зеленый — он может прийти с любой стороны, прийти с холодом, пронзительным ветром, ледяной рекой. И самое главное — не пощадить никого.
И у Пеплолистой запасы трав уже практические на исходе. От таких новостей становилось куда страшнее, чем раньше. От таких новостей тебя пробивала дрожь, которую ты так неистово пыталась унять.
— Я думаю, что это правильный выбор. Должно быть минимум потерь, а лучше и вообще их не должно быть. Учитывая, что выпавший за последнее время снег уничтожил побеги целебных трав — подключать оруженосцев к поискам является правильным решением. Племя должно оставаться здоровым.

Подпись автора

← лагерь грозового племени

Переживания по поводу совершённого не оставляют Дождика, пока он выбирается из густых переплетений ежевики, отряхивается и идёт вместе с Ягодкой и Соболиком дальше в лес. Брат и сестра убедили его в необходимости отправиться на охоту, но затылок скребёт упрямая мысль, что котятам всё же нельзя покидать лагерь — ведь не зря такой закон есть? Что, если старшие увидят, что они убежали?

Или не убежали, а пошли охотиться, приносить пользу племени? Тогда Жёлудь будет ими гордиться? Восторг Ягодки отвлекает его от удручающих мыслей, и Дождик смущённо машет хвостом на вопросы сестры.

— Конечно, нет, — он бы ни за что не отправился в такой опасный путь в одиночку. — Котятам ведь нельзя выходить из лагеря, вот и я... — он неопределённо качает головой, дёрнув ухом. Тогда он покинул пределы дома ненарочно и почти сразу вернулся — и не рассказал ничего Ягодке с Соболиком, потому что знал, что те непременно захотят обследовать лес без ведома старших — подвергать их риску Дождику совершенно не хотелось.

А теперь они втроём идут охотиться, в тайне от взрослых воителей... Дождик оглядывается, зябко ёжится от сырости. Лес по-прежнему кажется ему большим и неизвестным, и поиск добычи оказывается процессом сложным и утомительным.

— Мыши живут в норах, — вспоминает он рассказы оруженосцев и воителей. Пока Ягодка пытается учуять запах добычи, Дождик вглядывается в окружение, но не обнаруживает ни намёка на потенциальное укрытие какого-нибудь грызуна. Неуверенность начинает колоть плечи, и он замирает на месте, наблюдая за попытками сестры обнаружить хоть маленькую полёвку.

— Аккуратнее, — бросает Дождик ей в спину, но Ягодка уже лезет в заросли кустарника, откуда тот слышит треск и шуршание листвы. Ягодка, к счастью, вскоре вылезает из него вся растрёпанная, но целая, и Дождик вздыхает с облегчением. — У тебя вся шерсть спуталась, — фырчит весело, подходя ближе, и смахивает с бока сестры грязь и мелкий мусор.

— Мне кажется, нужно быть... тихими? — подумав, предполагает он с лёгким вопросом, точно ожидая одобрения у Ягодки и Соболика. Почувствовав на себе взгляды двух пар глаз и осознав всю ответственность момента (вдруг он предложит что-то неправильное, и они по итогу ничего не поймают?), Дождик переводит дыхание и продолжает. — Мышь ведь не хочет, чтобы её съели. Значит, она должна нас не видеть и не слышать, — рассуждает, исходя из смутно понимаемой им мышиной логики. — И тогда можно будет подкрасться и поймать её, — кивает, точно придавая больше веса своим словам.

Да… неловко получилось.

По выражению лиц братьев Ягодка догадалась, что со стороны это выглядело не так эффектно, как представлялось ей в голове. А по пустым лапам, на которые малышка взглянула на всякий случай (а вдруг не заметила, как все-таки поймала кого-то), — ещё и не так эффективно.
— Спасибо, Дождик, — благодарно мурлычет в ответ на заботу брата и оттряхивается (чтоб наверняка), не замечая, как в Соболика прилетела крохотная колючка. Ягодка уже повернула голову к нему, чтобы извиниться за это и за свою неудачную попытку, как вдруг проглатывает свою искренность:

— У тебя мох вместо мозгов? — не то чтобы кошечка растерялась — не впервой она слышит такое от своего колючего (теперь-то в обоих смыслах) братца, но всё равно ощутилось это замечание как-то остро и неприятно. В конце концов, это была первая попытка… Ягодка громко фыркнула и прикрикнула в ответ удаляющейся «обиженной» спине:

— Ну раз у нас одна кровь, тогда и твои такие же, колючка! — грозно надувшись, малышка разворачивается в прямо противоположную сторону. Сделав шаг, она поворачивается на Дождика:

— Пошли, — непривычно сухо бросает Ягодка, уверенная что Дождик за «колючкой» не пойдет. Да что уж думать, ни один кот в здравом уме добровольно не составит компанию Соболику — он же настоящая язва!

Недовольна фырча, Ягодка всё больше отдалялась от места разлуки и мысленно — от реальности. Вся в своих мыслях, она и думать забыла про охоту. Да и какая тут охота, когда родной брат — такая несносная мышь. Сколько раз ей говорили: «не обращай внимания». Ну а как же не обращать-то, когда Соболик прямо нарывается?

— Ах, согласись, он просто невыносим! Ещё такой маленький, а уже заноза! Каким же он вырастет, ты только представь! — проговаривание фактов вслух немного поуспокоило малышку и вернуло её мысли к охоте.

— Так значит, ты говорил действовать ти… — Ягодка остановилась, словно увидела впереди звёздного предка. Вот только взгляд смотрел не на что-то, а скорее, сквозь пустоту, потому что малышка сосредоточила всё свое внимание на запахе, — ты это чувствуешь? — что «это» Ягодка не знала, но это нечто было явно безумно притягательным и манящим. Что-то интуитивно подсказывало, что кошечка уже слышала этот запах, но сейчас все равно… — где-то совсем близко… — неудивительно, малышка бы вряд ли различила даже такой выделяющийся запах, будь его источник дальше, чем в десятке котячьих шажков. Но вскоре нечто, источающее этот прелестный запах было обнаружено.

— Это оно! Точно оно! Теперь чувствуешь? Прямо как будто сладеньким… — едва ли не мечтательно закатывая глаза, проговорила кошечка, — Соболик, иди сюда! Мы сладкую траву нашли! — все обиды, как лапой сняло. Теперь Ягодкой завладело любопытство, и было ей совершенно не до колкостей брата.
Недолго думая, Ягодка вытянула мордочку и ткнулась носом в ароматный лист:

— Я знаю выход! Она точно вкусная, давайте принесём эту траву в лагерь вместо мышек! Смотрите, как их много, — мысль, конечно, гениальная, но её быстро затмила другая: а что, если трава только пахнет вкусно, а на вкус она гадкая? Это надо было проверить, прежде чем тащить такую дрянь в лагерь, — Давайте её лизнём! — поняв, что, наверное, прозвучало это предложение немного глупо, Ягодка решила уточнить: — ну, для верности. Вдруг она невкусная.

Малышка не предполагала, как ответят братья, но дожидаться отговоров от этой затеи не стала. Тем более, что этот выход казался ей единственным правильным, учитывая, что они до сих пор ни одной полевочки, даже самой дохленькой, не поймали. Так что в следующий миг шершавый язычок уже проходился по не менее шершавом поверхности мятного листа. А затем ещё раз и ещё…

— Ничего не поняла. Надо распробовать… — ухватив крошечными, но острыми зубками небольшой листочек, Ягодка в нетерпении потянула на себя. Старательно поработав челюстями, малышка, наконец, ощутила, как сок растекается по горлу.

— Горько!..

Соболик поморщился и постарался сосредоточиться на звуках леса, делая вид, что крикнутые в спину слова Ягодки адресованы не ему и вообще только зря сотрясают воздух. Он торопился максимально увеличить расстояние между собой и сиблингами и даже как-то не смотрел по сторонам, хотя вокруг было очень много интересного. Котёнок просто не желал себе в этом признаваться: в том, что что-либо может застать его врасплох и восхитить. Он был слишком сердит и слишком пёкся о том, чтобы не втоптать собственное достоинство в грязь под лапами. После того, как он накричал на Ягодку, он был просто обязан проявить всё своё мастерство и что-нибудь поймать.
Когда высоко поднятые хвостики брата и сестры надёжно скрылись за кустарниками, а их тоненькие голоса приглушились ещё не опавшей золотистой листвой, Соболик счёл, что ушёл достаточно далеко; пейзаж вокруг нисколько не поменялся, всё те же деревья и кусты, разве что теперь гуще стоят - то была поляна, а это - уже почти совсем лес. Ну и хорошо, может, тут не вся дичь распугалась... Соболик остановился, уселся на пятую точку поосновательней и замер, даже глаза зажмурил, тщательно прислушиваясь и принюхиваясь. Так-так-так... Прошло несколько минут, и внутри котика уже всё полыхало нетерпением, хотелось сорваться с места и начать делать что-нибудь, но здравый смысл подсказывал - это не выход. Делать что-нибудь не поможет ему добыть еду. Соболик уже практически отчаялся, как вдруг... Что это за шебуршание в листьях неподалёку? Он мигом распахнул васильковые очи и с удивлением, которого не сумел скрыть, увидел мелькающую в палой листве шерсть - и вовсе не кошачью, нет! Слегка полинялую рыжеватую спинку белки! Целой белки! Соболик весь задрожал с лап до головы, пригибаясь к земле. Он поймает её! Он сможет! Надо только подкрасться тихонько...
Тихонько подкрастся по шуршащим листьям - та ещё морока, но тут на лапу котёнку шло то, какой он маленький - от горшка два вершка. Размером всего раза в два крупнее белки, она его небось за собрата воспримет, а? Втянув живот и стараясь не шуршать хвостом, Соболик начал подкрадываться к добыче, не сводя с неё глаз, пригнув уши по бокам головы и стараясь стать ещё незаметнее, чем есть. Лёгкий медный оттенок в шёрстке выгодно маскировал его в листве. Переступая мелкие лужицы, он подползал всё ближе и ближе. Внезапно...
— Соболик, иди сюда! Мы сладкую траву нашли! - хвостатая плутовка вскинулась, тревожно дёрнув хвостом, и рванула прочь.
Не сдержав гневного вопля, Соболик сорвался с места и бросился следом, да куда там! Маленькие лапы вязли в грязи и слякоти, а белка уже взвилась по стволу дерева и была такова.
- Ягодка, я тебе эту сладкую траву знаешь куда затолкаю?! - с этой интригующей и исполненной праведного гнева фразой Соболик ворвался на поляну, где его непутёвые брат с сестрой весьма удачно (почти так же, как он) поохотились... на кустик.
Он рывком остановился, округлив глаза, и сделал несколько глубоких вдохов, широко раздувая ноздри, как взбешённый бык. Пока он скакал по лужам, пытаясь добыть пропитание, Ягодка с Дождиком игрались со сладенькой травушкой. Непосредственно в данный момент они дискутировали на тему "Можно ли накормить травой целое племя голодных и больных котов-воителей". Издав стон, означающий, в цензурном варианте, "я окружён идиотами", Соболик протопал через поляну и остановился подле куста, который и впрямь издавал дурманяще-нежный сладковатый аромат.
- Вы, ребята, кукухой поехали, да? - елейным голосом осведомился он, глядя, как Ягодка давится надкушенным кусочком, а Дождик валяется под кустом, любовно трогая его лапкой.

Подпись автора

   

-> Главная поляна

Краем глаз Желудь заметил бывшую. Казалось бы, подумал он, сейчас тот момент, когда разговор должен состояться! Но не этого так желала душа, не туда смотрели глаза. И всё вдруг стало не тем, и шаг - тоже, и её молчание, и дыхание, что переместилось напротив. Кот качнул лохматой, взъерошенной головой. Ошибки прошлого. Хмыкнул воитель вслух, воздержавшись от того, чтобы не пожать плечами. Он не простил себя за то, что отступился от Хвои, и считал, что бросил её тем самым. Так он вспомнил, как мурчал: "Какой бы ты ни была, я останусь тебе верен". Обманулся и подвел и себя, и её. Только бы сожаление не выдало сейчас дерзаний, что застыли на сухих устах трепещущей влагой, что билась в предсмертных муках от молчания. Сейчас - тот момент, когда он должен был сказать всё, как есть. И снова смутился, отступившись: "А она меня услышит?".

Нет. Никогда бы Хвоя не поняла того, что бурлило под густым мехом снисходительности, со стороны убедительно-ровного характера.
Оттого воитель почти не обратил внимания на контекст фразы, сосредоточившись вновь не на ней, не на Хвое. А на детях. Он снова выбрал то, что было, а не то, что ушло и... Могло бы вернуться? "Пора бы прекращать эти глупые грезы", упрекнул себя он и, не поворачивая головы, достаточно слышно ответил:
- Вернее, как они могли потерять меня из виду? Ведь за противником надо следить, дабы не выдать своё местоположение. Надеюсь, хоть это они запомнили.
И коротко улыбнулся, наблюдая, как пронеслось всё перед глазами: первая встреча, что быстро померкла, и ссоры, что отпечатались перед глазами. Не счесть обжигающих слов, грома, оглушительного рева всех фибр души, что восстала против примитивного разума. Неужто Хвоя снова решила показать, какой он неидеальный? Но вины за собой Желудь не ощущал ни до, ни после, ни сейчас.
- Они не ушли далеко, так что дай знать, если заметишь что-то - напоследок добавил он, прежде чем полностью не погрузиться в поиск малышей.
Желудь ясно дал понять Хвое, что не намерен был сейчас вспоминать былое или выяснять отношения.

Ответная фраза Жёлудя так и вовсе взбесила, и кошка, почти не рассуждая, попыталась дать кое-кому мышеголовому знатную оплеуху - вот только от усталости и пелены гнева, кажется, промахнулась, лишь с яростью бахнув со всей силы по веткам невовремя попавшегося под лапы кустарника и ломая тонкие веточки. Хруст их немного отрезвил - но лишь в той мере, чтобы Хвоя смогла процедить сквозь зубы:
- Это де-ти, твою мать, - зло выдохнула, недовольно мявкнула, пытаясь сим нехитрым действом сбросить с себя действительно неуместную волну злости, снова накрывающую разум. - Дети, Жёлудь - это такие комки шерсти с вечным шилом в заднице и любопытством ко всякой дряни. Им просто некогда следить за скучным и понятным отцом, когда можно найти какую-то новую пакость, - по мере того, как говорила, Хвоя пыталась отыскать в глазах напротив хоть толику понимания. Раскаяния. Осознания, в конце концов. Но кот лишь отделался какой-то общей фразой - и отвернулся, мол, я делом занят, отстань, женщина. И Хвоя, замерев на миг... Внезапно поняла, что в одну секунду почти лишилась сил. Снова навалилась накопившаяся усталость, а эмоции, выплеснутые в воздух, оставили после себя лишь гулкую пустоту в груди. И мысль: "А стоило ли ему вообще их доверять?"
И горечь на губах. Снова горечь от осознания совершённой ошибки. И тревогу, продолжавшую драть своими острыми когтями сердце.
От навязчивых мыслей отвлёк внезапно обнаружившийся рядом ученик целительницы.
- А ты не лез бы не в своё дело - когда-нибудь нарвёшься, - довольно грубо и даже несколько угрожающе прошипела она Хладнолапу в ответ, переключившись на него и оскалившись. Всё больше напоминая не спокойную и выдержанную воительницу Грозового племени - а скорее кошку драную безплеменную, вечно голодную и вечно настороженную. Явные следы переутомления вроде исхудавшей фигуры и свалявшейся шерсти были лишь ещё одной монетой в копилку этого образа. И наверное, взвинченные нервы тоже были последствием тотальной усталости. Но вряд ли Хвоя это понимала, и огрызалась скорее по инерции. Пытаясь выпустить пар - но лишь снова копя его в себе.
Наверное, с этим стоило бы что-то сделать, вот только что мог сделать сейчас ученик целителя для кошки на грани нервного срыва? Тут нужен был профессионал лечения душ, не меньше.
В любом случае, сорвавшись на обоих спутниках и не найдя особого успокоения, Хвоя постаралась в конце концов сосредоточиться на том, что и вывело её из лагеря племени. Котята. Дети, которым знатно попадёт, когда мама увидит, чем они там занимаются. Лишь бы нашлись только. Ох, Звёздные предки, пусть на них никто из хищников не наткнётся! - взмолилась воительница про себя, рванув в указанную сторону и с внезапной радостью чувствуя, что да, направление было выбрано верно, и запахи котят всё гуще, всё определённей.
Последним ориентиром стал вопль, мастерски выполненный знакомым до боли голосом - и Хвоя вылетела из кустов как раз вовремя, чтобы заметить, каким непотребством занимается троица.
- Какого..?! - лишь в последний момент проглотив совсем матерное ругательство - ещё чего, дети же, обязательно запомнят, если не уследить! - возмущённо едва ли не рыкнула кошка. И бросилась к двоице совсем уж подозрительно ведущих себя детей, остро взглянув на Соболика и чуть ли не этим взглядом говоря: "молчи, если не хочешь получить звездюлей!"
- Во-первых: какого лешего вы здесь делаете, а не на своих подстилках мирно спите?! - грозный взгляд на Дождика, развалившегося под кустом. А во-вторых - выплюнь немедленно! - и лёгкий подзатыльник всё же нашёл свою цель, прилетев ровнёхонько в тот момент, когда Ягодка открыла рот.

Ягодку смутить было не так-то просто, и этим она вдвое сильнее бесила Соболика; может, уже начала кайфовать от травы, а, может, просто была исполнена торжества от находки, но сестрица даже и не подумала огрызнуться в ответ или обидеться на его реплики. Дождик – так тот и вовсе пребывал уже в нирване, запрокинув голову и раскинув лапы в абсолютном блаженстве. Поэтому весь братский праведный гнев Ягодке предстояло выдержать в одиночку, тем более что Соболик был вдобавок раздосадован отсутствием реакции на его уколы; он как раз раскрыл рот, чтобы выдать что-то ещё более уязвляющее, и именно эту секунду Ягодка улучила для того, чтобы со стремительностью и неумолимостью урагана подлететь вплотную к брату и прямо в раззявленную пасть пихнуть пучок резных листиков.
Соболик поперхнулся и отчаянно закашлялся, согнувшись в три погибели – все обидные слова ему затолкали глубоко в глотку, подперев листьями мяты, из которых на язык уже потёк горьковатый сок, отнюдь не такой приятный, как сам запах, чьё дурманящее воздействие котик незаметно для себя начинал ощущать. Отплёвываясь и откашливаясь, он безмолвно отправил мысленную гневную тираду к небесам, а чтобы и до Ягодки – тут, а не на небесах – дошло, без лишних слов бросился на сестру, намереваясь швырнуть её наземь, но не допрыгнул и просто пихнул, вынудив выронить несколько листков, которые кошечка уже, по всей видимости, собралась победоносно нести в лагерь.
– Ты! – Мышеголовая! – Дурацкая! – каждое слово Соболик отрывисто выкрикивал, размахивая лапами и раздавая Ягодке тумаки – какие-то прилетали по ушам, какие-то мимо, и сам же прижимал собственные уши плотно к голове, пряча их от когтей сестры, – Лисья! – Какаш – самое замечательно-запретное ругательное слово прервалось совершенно неожиданным вступлением в беседу... Хвои.
«Хвои???» – недоверчиво воскликнул внутренний голос.
Да-да, именно Хвои. Подумайте только, кто соблаговолил явиться! Соболик, как ужаленный, отскакивает от Ягодки, и замирает, как вкопанный, воинственно изогнув хвост и с вызовом глядя на спешащую к ним кошку, которая первым делом ответила ему столь же свирепым взглядом и только после этого принялась распекать их налево и направо. Соболик глубоко и часто дышал, чувствуя, как нагнетается внутри напряжение после каждого слова Хвои, готовое взорваться пробудившимся вулканом в ответ на эти несправедливые обвинения, на этот покровительственный тон, на сам факт того, что именно она пришла портить им малину, строить из себя примерную мамочку, как будто бы ей действительно есть до них дело!
– С чего тебе вдруг стало интересно, что мы делаем? – ядовито спрашивает он, хлеща себя хвостом по бокам; его искренне удивляет, что эта кошка вдруг решила отправиться их искать, но сказать что-то ещё Соболику не позволяет появление Жёлудя.
А, значит, они пришли вместе. Где бы это записать! Котик видит тревогу в глазах отца, и его гнев слегка спадает; ругаться с Хвоей у него на глазах малец не хочет.

Отредактировано Соболик (Понедельник, 23 октября, 2023г. 23:27:18)

Подпись автора

   

– С чего тебе вдруг стало интересно, что мы делаем? - этот вопрос словно стал последней каплей в чаше её терпения: Хвоя развернулась и ураганом налетела на - подумать только, как её угораздило! - родного сына, чтобы, уже не сдерживаясь, и ему отвесить пару тумаков по ушам и нахальной заднице.
- С того, что ты перестал следить за своим языком и за тем, что и кому говоришь, мелкий паршивец! - зло прошипела она ему в морду, но акцентировать внимание на ощерившемся котёнке уже не стала, внезапно осенённая пугающей мыслью: а если то, что котята пожевали, ядовито?! Снова бегло глянула на Соболика, чуть ли не сунувшись носом ему прямо в так вовремя открытую пасть, убедилась, что никакой травы там и нет - и обернулась с тревожным блеском в глазах как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хладнолап, подоспевший, видимо, как раз в разгар её нотаций сыну, отпускает Ягодку.
Слова его несколько усмирили её буйный нрав, и от сердца немного отлегло. Что не помешало ей как в попу ужаленной подскочить к Дождику и за шкирняк поднять его на подкашивающиеся лапы. Уже без слов обходясь, одним лишь взглядом: более послушному котёнку этого вполне хватило, чтобы взбодриться и перестать шататься как камыш на ветру.
- Так, а теперь взяли себя в лапы, траву в зубы - и марш обратно в лагерь, чтобы я вас видела! - скомандовала она, обернулась к молчаливо нависавшему укоризненной тушей над котятами Жёлудю и прошипела уже не так бодро:
- А ты проследи за ними уже нормально, а не как обычно! Не хватало мне дел в племени, теперь ещё и твоё воспитание детей, видимо, проверять надо, - последнюю фразу она буркнула уже почти без агрессии в голосе и бывшему мужу в спину, внезапно понимая, что всё: набегалась. Адреналин схлынул так же резко, как до этого шибанул в голову, и вот сейчас, именно сейчас, Хвоя поняла, как же она, о Звёздные предки, устала. Просто зверски. Так, что собственные лапы не держали уже без всякой мяты, чей запах она начала ощущать только сейчас - видимо, от тотальной усталости вовсе временно потеряв нюх на все другие вещи.
- Я... Сейчас, - сказала она уже слабо Хладнолапу, когда Жёлудь с котятами и полными пастями мятой ушли вперёд. - Только... Дух... Переведу, - и села, пытаясь отдышаться. Голову уже даже в какой-то мере привычно вело: тихо подкрадывалась запоздалая паника, которая всегда её накрывала потом, вот так вот, опосля. После всех активных действий и решений, когда она забивалась в какую-нибудь нору и там сидела, дрожа от пережитого и применяя дыхательные упражнения, которым научила ещё бабушка Осока.
Вот только сейчас она сбежать с посторонних глаз не успевала. Лапы подкашивались, хвост уже протянулся по земле безвольной верёвочкой - и хотелось только одного: забиться в нору, свернуться клубком - и просто плакать, выплёскивая стресс.
Нельзя плакать. Нельзя! - думала она, глядя в землю. Не сейчас, когда кто-то может увидеть. Не здесь. И держалась неимоверным усилием воли, которую где-то в себе наскребла.
Но это пока держалась. А что будет в следующие пару часов?..

Отредактировано Хвоя (Воскресенье, 28 марта, 2021г. 09:59:08)