Хвоя среагировала неожиданно бурно: метнулась вперёд косматой молнией и - Соболик только и успел, что уши в макушку вжать - с размаху отлупасила сына тяжёлой, пусть и не когтистой, лапой. Он взвизгнул от возмущения, поджав хвост между задними лапами, голову пригнул, уворачиваясь безуспешно - такое поведение родившей его кошки, что звания матери не заслужила, было ещё паршивее, чем привычная полная безучастность. Не выдержав, Соболик гневно взвыл в голос и - как в омут с головой - рывком выпрямился и со свистом разрезал воздух махом маленькой лапки; в отличие от Хвои, свои когти он выпустил до предела, в слепой ярости желая достать до столь ненавистной ему морды и располосовать её как можно сильнее.
К счастью для них обоих, удар не достиг цели, потому что именно в этот момент Хвоя резко выпрямилась, осенённая тревожной мыслью о том, не отравились ли котята растением. Возможно, она даже не заметила выпада сына и уж точно не увидела яростного блеска в его синих глазах. Она, скорее всего, и не подозревала, насколько тёмен и колюч уголок души Соболика, отведённый ей, и чем это могло грозить им обоим в будущем, когда его лапы станут длиннее.
Внимание молодой ученик целителя переманил на себя, и Хвоя бросилась поднимать лежащего Дождика, так что Соболик выпрямился и, стараясь выглядеть максимально равнодушным к происходящему и произошедшему, принялся приглаживать растрёпанную материнскими тумаками шерсть на плечах и боку. Горло его сдавило болезненным спазмом, хвост мелко дрожал, но более котёнок ничем не выдавал подавленности за пережитое унижение; это оскорбление он проглотил, как и многие предыдущие, бережно добавив очередную колючую ветвь в тот самый тёмный уголок души. Он не из тех, кто быстро забывает и легко прощает. Эта успокаивающая мысль помогла опустить шерсть на загривке до приемлемого.
Ягодка метнулась к нему, нарочито громко вереща и демонстративно повернувшись спиной к Хвое, которая уже что-то тихо говорила Хладнолапу. Соболик выпрямил спину и расправил плечи, чувствуя невольную благодарность к неугомонной сестрице за её солидарность. Впрочем, Ягодка не была бы Ягодкой, если бы не испортила слабо пробившийся росток брато-сестринских чувств уже в следующую секунду, свалив на Соболика свою часть поклажи. Котик распушил усы и дёрнулся всем телом, стряхивая пожёванные листики, а сам рыкнул сердито:
- Вот ещё, сама неси! - и отскочил от сестрицы в сторону, на случай если она решит повторить свой трюк.
Раздражённый оклик за спиной заставил его в сотый раз, наверное, прижать уши будто бы пристыженно; демонстративно вернувшись к кусту, Соболик набрал свежих листьев и, хмуро глянув на ученика целителя, поплёлся в лагерь следом за Жёлудем, возглавившим шествие. Ему было всё равно, что Хвоя осталась на полянке, тяжело дыша и широко расставив лапы, будто ей и правда плохо; с мстительным удовольствием он отвернулся от неё, не бросив и взгляда, и зашагал прочь, чутко поводя ушами.
> Палатка целителя <

Подпись автора