— Конечно будешь. Просто хотел предложить тебе создать свой образ пораньше, - на удивление спокойно ответил воитель, вновь вернув к себе внимание котёнка.

Признаться, Холмуша был немного готов к какой-нибудь брани: не вчера родился, не впервой. Однако Вихревей сохранил спокойство духа, а Холмуша ощутил нечто немного новое: казалось, всё было не так интересно, когда его не аккуратно прикрытую дерзость не замечали должным образом. Но раз внимания уделено ей Вихревеем не было, оставалось только возвратиться туда, где было. Зато хотя бы воитель понимал, что у Холмуши и без костей этих всё будет в порядке.

- Отдай сестре моей, ей нужнее, - довольно произнёс котёнок, вновь оборачиваясь к самой Шёпот.

— Не твоего ума дело, кроликоголовый, - не медля ответила сестра, что, впрочем, не вынудило Холмушу сбавить улыбки.

- Ну не ной, родная, не ной.., - нарочито надменно и как бы заботливо протянул в ответ котёнок, - Всё пройдёт. Но в твоём случае - не уверен, ха!..

Сквозь недовольство на морде Шёпот Холмуше всё ещё отчётливо виделась свежая печаль, а, может, она так приглянулась Холмуше с первого взгляда, что она сама рисовалась перед ним и, может, будет рисоваться ещё долго. Чёрно-белому беспредельно нравилось самолично рваться к победе над сестрой, но сегодня, когда и обстоятельства пошли ему на лапу, всё казалось ещё слаще.

— А давай ты просто оставишь меня и пойдешь своей дорогой, а? У меня все за-ме-ча-тель-но, - не унималась под стать ему и сама Шёпот.

Очарованный собственным превосходством в плане отменного настроя, Холмуша только потянулся лапой ко лбу сестры, чтобы не слишком и бережно потереть ей макушку. Братья ведь должны заботиться о сёстрах, и так он заботился. Объясняя, где правда, а где - нет. В понимании истины хранится ценный смысл для взрослых, и его Холмуша едва ли ещё понимал, но немного позже сможет за счёт его утвердиться в своих забавах.

- Не могу отказать себе в удовольствии, извинии.., - довольно сообщил котёнок, - Ну, так что тебе там сказали, а? Что ты подкидыш? Не чистокровная? Изгнали тебя, может, наконец, а?

Наскоро перечисляя варианты, Холмуша и сам немного запутался в вариантах, но истинный вряд ли уж смог бы угадать. Чем бы оно на самом деле ни было, котёнок уже был доволен реакцией сестры, а уж остальное было так, из интереса.

— Холмуша, что рассказал тебе Вихревей? - раздался невдалеке голос матери, и Холмуша задумчиво обернулся к ней, тотчас же сделав морду куда более спокойной и даже дружелюбной.

- Кости предлагал, ма. Чтобы грозным казаться, - на удивление размеренно ответил котёнок, - Но я сказал, что Шёпот нужнее. Правильно, да?

Тонкую грань между издёвкой и заботой котёнок сам уловил только на ходу и то, может, не до конца: не так остр был его совсем юный ум, чтобы подмечать такие тонкие грани, но, несомненно, он был доволен тем, как всё получилось. Делиться - это хорошо, это Холмуша точно знал. Другое дело - как, но это же совсем другое. К небольшой растерянности котёнка внимание матери совсем скоро переключилось на... Что? Котёнок? Откуда ни возьмись в лагере оказался котёнок, и, право, Холмуша не слишком верил своим глазам. В мире, который ещё ограничивался детской и поляной, в мире, который вертелся вокруг него, не было таких странно пахнущих котят, и Холмуша, так и не сделав никаких завидных выводов, всё столь же задумчиво проводил взглядом мать и котёнка в детскую. В мою детскую.

- Видала, Шёпот? - по-прежнему браво, но так и не отводя взгляда от входа в детскую спросил котёнок, - У меня там сестра новая походу, так что можешь в лес идти. Игрушки твои я ей сам отдам, не волнуйся. Холмуша ещё услышал часть слов матери про какие-то перья, но слабо задумался о них, пытаясь прикинуть, что сейчас происходило в детской: хоть он и нашёл в этом всём повод поддеть Шёпот ещё раз, ясности тут было мало.

Шёпот, казалось, вот-вот не выдержит напористости братца, и силы сдерживать подкатывающую к горлу обиду оставят её, но… Она обещала себе. А поэтому лишь молча уставилась на Холмушу глазами полными сильного, но не до конца понятного ей чувства. В груди жгло, плясало пламя, отражаясь в ледяной бездне котеночьих глазенок.
Ей всегда говорили: «Промолчи, будь умнее». И Шёпот промолчит, будет в тысячи и тысячи раз умнее этого кроликоголового, а то, что он глупый – это неоспоримый факт. Глупый, глупый братец! Кости из коллекции Вихревея, кажется, обладали большей сознательностью по сравнению с Холмушей да и были в разы привлекательнее на его фоне.
Пятнистая возмущенно хмыкнула на слова Холмуши о новой сестре, а затем подумала, что не так уж и велика потеря: найдет себе нового брата. Не бракованного.
- Ты слов Королёк не слышал, или у тебя слух отняло?– мяукнула котенок, отвернувшись и отыскав глазами воителя, которому им велено помочь. – Кострец! – приветливо мяукнула кошечка, уже и забыв о той неприятной ситуации. Что долго думать о плохом? Так и жизнь пройдет. – Я готова тебе помо-о-очь, - протянула малышка, клипнув глазками.

Отредактировано Шёпот (Суббота, 18 апреля, 2020г. 11:54:21)

Подпись автора

...ленивая хоба и обнимулькина вредница, за любовь выпивательница, хочушечка 25 часа в дне и восьмого дня в неделе, нежная обкусывательница ушек, ласковая мурчалка, заядлая любительница жизни и зефира, наглая приставучка-к-шерсти-прилипучка, под хвостом колючка, краса-длинная-коса

Удивленно смаргивая остатки сонной неги, Вьюнок осматривает всех присутствующих на поляне, будто бы только сейчас заметила их присутствие и нетерпеливо дергает хвостом. Однако все внимание занимает тот самый серый комочек шерсти, которого, в будущем, Вьюнок будет с гордостью звать членом своей большой семьи. Правда, пока сама Вьюнок об этом не догадывается – все котята для нее равноценно ниже её по статусу, а значит замечать их особо не требуется – и Предки с тем, что она совершенно недавно была точно такая же. Нет, сейчас ее угловатое пружинистое тельце более походило на тело молодой воительницы. Котячья жизнь позади.
Она замечает через время «веснушчатую» Пташку, кивает ей головой в приветствии, а потом замирает точно боевая псина, слушающая нечленораздельную речь двуногого, при виде Королёк.
«Бе-ло-крылка»
Имя срывается с тонкой нити мыслей, кружится в голове навязчивой мыслью, но Вьюнок довольно быстро отгоняет ту и наконец позволяет себе двигаться, с интересом поворачивая голову вбок. Незнающий подумает, что Белокрылка настоящая дочь Королёк – чем-то они походили друг на друга. Возможно, это поможет избежать лишних вопросов на Совете, если, конечно, Вранозвёзд не решит раскрыть правду перед другими племенами.
Но нужно ли это?
Вновь теряя концентрацию, Вьюнок сужает зрачки, когда слышит, как целитель произносит ее имя. Она вытягивает шею, пытается вслушаться в слова, которые, казалось бы, ждёт не первую луну. Но, естественно, она была в палатке сравнительно недавно. Существенно медленно время тянулось только для самой Вьюнок.
Её зрачки расширяются, едва она получает одобрение – на деле, не она, а Стрижехвост – и Вьюнок подскакивает на месте, а затем снова поворачивается к Пташке и мягко бодает её в плечо.
- Найдем мно-го-много мха, наполним палатку – сделаем полезное дело. А потом и кролика принесем, еще неокрепшего после скудных Голых Деревьев. Столько всего надо сделать! Идём скорей.
Удивительно, что глашатая отпустила Вьюнок из лагеря – так казалось темномордой. Надуманная вражда с глашатаей своего племени кажется Вьюнок такой реальной, что кошка пытается встретиться с Анемоной взглядом и показать, насколько же она сильная и боевая будущая воительница. Чтобы знала – она составит конкуренцию будь здоров.
- Полное и беспрекословное повиновение, Стрижехвост! Обещая, что не свалюсь никуда и не простужусь. Мои косточки ждут встречи с бескрайними степями.
И Вьюнок надеется не оплошать.

ЛОЩИНА.

Подпись автора

начало игры.

[indent] Пронзительный крик — острыми лезвиями по ушам-сердцу, разрезая мягкую плоть похуже зубьев капкана. Совокрыл воет, голос почти срывая в ощутимом отчаяние, которое Горицвет сквозь себя пропускает волной дрожи (оно ощущается физически). Голос ученика застревает в сознании долгим отзвуком, имя брата оседает горечью полыни на кончике языка, и Горицвет морду кривит да сводит брови к переносице, поднимая нахмуренно-тяжёлый взгляд, а вслед за ним и всё туловище. Грузно и спешно пройдёт он по лагерю твёрдой подходкой, пышным хвостом из стороны в сторону размахивая, и ссутулит спину сильнее прежнего; лопатки под шкурой плавно перекатятся, да замрут, стоит Горицвету остановиться возле исполосованного тёмным серебром оруженосца.
[indent] — Не тараторь, — отрежет беззлобно-резко, но ответа так и не получит — юнец опустится на землю безвольной куклой, чтобы тут же погрузиться в сладостную темноту, еле заметно вздымая бока. — нужно отнести его к Стрижехвосту, — громко и чётко, параллельно ища глазами целителя, но вместо него заметит лишь белую шкуру дочери, зацепившись за неё взглядом как за спасительную нить. В её глазах решимость мешается со страхом, и Горицвет к ней несколько размашистых шагов навстречу делает, заранее зная всё то, что она хочет произнести. Опередит её коротким кивком, окинет взглядом внимательно-строгим с ушей до лап и пророкочет низким голосом: — я с тобой, — напрягая каждый окаменелый мускул, готовый вот-вот броситься с места в неизвестность.
[indent] У Горицвета в груди тишь да гладь, не свойственные сложившейся ситуации; холодный разум мешается с практически полным безразличием за будущее брата — и даже фальшивая маска волнения на морде не появится, ибо если с Вранозвёздом что и случилось, он непременно того заслуживает. Горицвет по нему убиваться не будет, а уж скучать тем более: быть может кровь по венам у них и течёт одна (вернее, текла), но общего между ними было не больше, чем у ежа с белкой. Горицвет невольно их детство вспомнит, вспомнит взгляд брата напыщенный и как от его честолюбия ком в глотке застревал.
[indent] Взгляд насыщенно-янтарных глаз поднимется к небу, а грудь вздыбится от набранного жадно воздуха; Горицвет прижмёт уши к голове и, не дожидаясь первых действий от Анемоны, быстрой поступью направится к выходу из лагеря, в несколько широких шагов преодолевая расстояние. Резкий порыв ветра запутается в длинной пшеничной шерсти, растрепит её и совсем тихо посмеётся на ухо, обнажая ледяные клыки: поделом ему, и Горицвет лишь мысленно с ним согласиться, ощутив внутри себя растущее облегчения. Каждому воздаётся по заслугам, и Вранозвёзд своё получил сполна — это ощущалось подкожно, на интуитивном уровне. Но Горицвет на него совсем не похож, а потому обязательно попробует спасти.
[indent] Единственное, что заставляло сердце пропустить несколько ударов да перехватывало дыхание — опасение за всеобщее будущее племени, вызванное неумолимым ощущением приближающейся трагедии.

→ за анемоной

Подпись автора

что тут у нас, сам дьявол не разберет, нужно сдаваться —                                      или идти вперед.

начало игры

В ту рань, в которую Байрак сорвался на утреннюю пробежку, нагретые подстилки покидали только безумцы. И, кажется, им-то Байрак и был.
Вечный недосып, его верный спутник по жизни, то и дело откликался странной ломотой за лопатками, которая казалась ветряку настолько привычной, что он временами путал её с каким-то страшным знаком, который должен был ознаменовать собой приближающуюся старость. Но нет, хороший, крепкий сон, который кот надеялся получить хоть раз за эту луну, легко бы исправил это недоразумение, щемившее в костях. А пока оставалось только игнорировать это ощущение и слушать, как что-то мрачно ухает и булькает под землей и тонким слоем снега — должно быть, грядущая весна. Следующий сезон явится вместе с теплом, и тогда-то уж из почвы выползут все зеленые ростки. С этой мыслью Байрак поднял голову куда-то к небу и, прищурившись, попытался разглядеть солнце через рваные, будто пыльные от редких крошек снега лучи. Они пока еще не грели. И, приняв этот нерадостный факт, Байрак возвращался обратно, уже предвкушая ту суету пробуждения, которую он встретит по приходу в лагерь: первый патруль, наставники с оруженосцами, может даже парочка котят высыпет вместе с королевами на это пока холодное солнце. А Байрак? А Байрак завалится, заныкается в какой угол подальше, только если его не подзовут исполнять обязанности — он от долга не увильнет и покорно пойдет его исполнять, попутно гоняя туда-сюда в голове мысль о своем прескверном состоянии. Ближе к полудню он по обыкновению успевал смириться со своей судьбой, и только сухость, режущая глаза, напоминала ему о плохом сне. Впрочем, Байрак часто списывал её на степной ветер.

Итак, оставшись темной тенью, которую на этот раз бросили в покое, ветряк миновал все источники шумов и направился к любимому местечку — целительской норе. Косо глянув на вход в палатку, Байрак потянул носом любимый терпкий запах трав и опустился на землю чуть поодаль. Так, в относительной тишине и в спокойствии, кот просто отдыхал какое-то время. Заснуть он не заснет, однако никогда не было для него лишним найти минуту для почти что медитативного уединения. Правда, отсутствие даже тени сна быстро выводило воителя из себя, из-за чего в какой-то момент тот все  же окончательно принимал решение встать и полноценно начать свой день. Иногда даже ближе к вечеру.

Подобное своеобразное начало ничего хорошего не предвещало еще с момента раннего пробуждения, а потому, выйдя к поляне и уловив в воздухе что-то неестественное и тревожное, Байрак не удивился, но заметно напрягся. Подтверждая его вздыбившийся загривок, в лагерь вбежал Совокрыл — некогда почти что болезненно белый на солнце, сейчас он был весь перепачканный, словно его то ли в глине, то ли в чем-то кровавом изваляли. Байрак невольно, подсознательно чуть отстраняется в сторону; над ухом проносится голос Горицвета, и ветряк уступает дорогу для соплеменника. И как все же хорошо, что он успел растянуться у целительской в спокойный момент.

Воитель краем глаза провожает оруженосца, а сам глубоко вдыхает, сквозь железный привкус пытаясь различить что-то еще. Запах чего-то большого и страшного, что тут же заставляет Байрака поежиться и метнуться взглядом к глашатае. У него нет каких-то вопросов, скорее кот просто ожидает следующего шага. Каким он будет — не так важно, где-то под черным мехом уже и так закопошился  словно змеиный клубок тревоги. Никогда еще окровавленные оруженосцы не предсказывали ничего хорошего.

— Байрак, — а он тут и стоит, рядышком. В очень нужный момент.
Кивает соплеменнице и подрывается с места. Ветер приятно сквозит в шерсти, и этот быстрый бег наконец лишает воина скованности в теле, а потому он только прибавляет в скорости.

пастбище

Подпись автора

← пастбище

[indent] Каждый вдох — колючим репейником по горлу; каждый выдох — вставшей костью поперёк. Он выпускает воздух в тихом протяжном свисте, багровую пену сплёвывая каждые два шага, и оставляет за собой вереницу из кровавых пятен. С каждым движением сил становится всё меньше, и чем ближе к лагерю — тем сложнее. Горицвет опускает пышный хвост, позволяя тому волочиться по земле, и наступает лишь на три лапы: ту, на которой отчётливо видны слезы собачьих зубов, до сих пор поджимает под себя, но меньше боли от этого не становится. Тускло-рыжий бок сокращает расстояние до белого бока дочери, и поди-разбери: то ли это страховка для самого воина, то ли он сам подставляет ей своё плечо.
[indent] Безутешное горе и непонимание, царящие в душе ветряной воительницы, Горицвет ощущает собственной кожей; мурашки пробегут по спине россыпью, вынуждая поёжиться, и он пуще прежнего сожмёт челюсти, сдерживая стон. Они идут в лагерь медленно, не торопятся совсем, окутанные страшным молчанием: ту новость, что они вот-вот принесут с собой вместе с бездыханным телом Вранозвёзда, озвучивать совсем не хочется, но придётся. Горицвет ещё раз бросит косой взгляд на несущего брата Байрака, заглядывая тому в глаза с необъяснимым, но легко уловимым сожалением, и с усилием переведёт взгляд на юную глашатаю, стараясь придать своему виду ещё большее спокойствие.
[indent] — Не забывай, что я рядом, — скажет негромко-твёрдо, обжигая горячим дыханием кошачьи уши, и не побоится выразить свою любовь в ласковом касании её щеки носом, от чего вдруг скривится и ощерится: острая волна боли пронзит всё тело от кончика хвоста до самых усов, и Горицвет на секунду запнётся, останавливаясь у самого входа в лагерь. Глаза цвета закатного неба попеременно всмотрятся в обоих воителей, и задержатся лишь на смоляном силуэте брата; Горицвет ощутит, как при взгляде на него грудь сжимается ещё сильнее, но поведёт ухом и в секунду возьмёт себя в лапы — быть слабым сейчас ему просто непростительно, ведь пока на хрупкие плечи дочери ляжет тяжёлая ноша заботы о племени, на плечи Горицвета ляжет забота о ней; и в том было не меньше важности, ибо кто, если не он?
[indent] [ один шаг — и мир делится на две части.
                    один шаг — и жизнь делится вслед за миром. ]
[indent] Лагерь встречает их привычным шумом-копошением оставшихся, и чувство такое, словно их не было больше нескольких дней (неделю? луну?). Но стоило им показаться на поляне, как всё вокруг в миг стихает, и тишина, нависшая тучным облаком над головами, давит и оглушает. Горицвет не выпрямляет спину, но и глаз не прячет, ловя каждый взгляд соплеменников; вопросы крутятся у всех на губах, но с них так и не срываются, стоит Байраку выйти из-за спины Горицвета. Впрочем, вопрос было всего один, и ответом на него являлось безжизненное тело уже бывшего предводителя.
[indent] — Нам очень жаль, — проговорит он медленно и куда тише, чем хотелось бы, и слова его перебьются хриплым свистом. На согнутых лапах да прихрамывая, он подойдёт к уже лежащему на земле телу и сядет подле него, всматриваясь в сейчас безумно крошечный и будто ненастоящий силуэт, в котором перестал узнаваться его брат. Его предводитель. — теперь домом его станет Звёздное племя, — и впервые за многие луны — нет, годы, — Горицвета больно кольнёт чувство сожаления, и на секунду он проклянёт себя за то, что так быстро сдался. Когда Вранозвёзд отдалился от него, гонясь за собственными амбициями и честолюбием, Горицвет сократить дистанцию даже не пытался, но пошёл в противоположную сторону. Он не бежал за ним, не старался догнать, коснуться плечом плеча и сказать «эй, братец, помнишь меня?»; вместо этого он позволил ему забыть, и в созданном Вранозвёздом мире не было место для Горицвета.
[indent] Он его и не хотел. И сейчас впервые пожалел об этом.
[indent] — Прости, — пролепечет почти беззвучно, одними губами, наклонив голову совсем низко, да зароется носом в потерявшую всякий блеск вороную шерсть, всей телесностью ощущая исходящий от брата холод смерти. Простоит зажмурившись, казалось бы, целую вечность, а на деле всего-навсего пару тянущихся невероятно долго секунд, чтобы затем вновь поднять голову к соплеменникам, задерживая полный уверенности взгляд на дочери. Он никогда не покажет усталость, как не покажет и всякое чувство, способное выбить её из привычного ритма. Наденет маску решительности, да закуёт себя в серебряные латы-броню из спокойствия и непоколебимости, которые в действительно давно вросли в кожу. Стоя на поляне подле мёртвого предводителя, Горицвет как никогда раньше ощутит разливающуюся внутреннюю силу, что в столь тяжёлый час белой юнице крайне не хватало, и ветряной воитель не просто костями ляжет, дабы помочь Анемоне обрести затерянное-позабытое, но и жить ради этого будет.

Отредактировано Горицвет (Пятница, 1 мая, 2020г. 02:49:07)

Подпись автора

что тут у нас, сам дьявол не разберет, нужно сдаваться —                                      или идти вперед.

пастбище --->

♫ sufjan stevens - blue bucket of gold

Дочь ветров касается вороной шерсти, да отступает, предоставляя Байраку возможность подхватить тело Вранозвёзда. Некогда великолепный, пушистый хвост предводителя теперь бессильной плетью волочится следом. Кошка опускает голову, прижимает уши к голове, медленно вышагивая по тонкому снежному настилу. Ей бы радоваться отступающим холодам, тающему снегу и горящему диску солнца. Да не может. Не может думать сейчас ни о чем кроме того, что никогда больше не увидит этого обжигающего желтого взгляда, не услышит властного голоса дяди, что незримой тенью был рядом с ней, несмотря на натянутые отношения с братом-Горицветом.

— Мне жаль. - Слышится рядом голос темногривого воителя, Анемона слабо кивает, коснется хвостом темного хвоста, не смея оторвать взгляд от своих лап. Я ей тоже жаль. Нестерпимо жаль.
— Не забывай, что я рядом, - Отец рядом, касается тепло-нежно, заставляя глашатаю всё-таки оторвать взгляд от своих запачканных кровью лап. Белогривая растроганно сморгнет слезы, да уткнется носом в рыжую шерсть на шее кота. Благодарно мурлыкнет, задерживаясь в этот раз чуть дольше, но все равно отстраняясь. Она не боялась рухнувшей на её плечи ответственности, но боялась не оправдать возложенных на неё Вранозвёздом надежд. Дочь ветров не знала историй о таком раннем становлении предводителем, и нет-нет, да сердце замирало от множества "а вдруг". Вместе с отцом она ненадолго остановилась у входа в лагерь, по очереди взглянув на Байрака и Горицвета. Все они выглядели ужасно, но весть, что они принесли была в разы хуже. С силой Анемона провела лапой по морде, смешивая пролитые слезы да собачью кровь.

Не должно быть следов её слабости.

В лагере царила привычная суета, лишь в воздухе витал почти ощутимый запах беды. Всё вроде было как обычно, да только это не так. Глаза сверкали обеспокоенно, гул был полон вопросов, а теперь и вовсе стих, стоило процессии переступить порог родного дома. Дочь ветров не думала о том как она сейчас выглядит - вся в бурых пятнах с головы до хвоста.

— Нам очень жаль, - Начал Горицвет, глашатая не оглядываясь на них больше направилась прямиком к скале собраний. — теперь домом его станет Звёздное племя. - Они положили тело вороного в центре поляны, чтобы каждый мог подойти проститься с ним. Не поморщившись, она запрыгнула на скалу, игнорируя ноющее плечо.

- Пусть все коты способные охотиться самостоятельно, соберутся под скалой на общее собрание племени! - Голос дочери ветров звучал надтреснуто, но достаточно громко, чтобы его можно было услышать во всех уголках лагеря. - Возвращаясь с пограничного патруля Вранозвезд и Совокрыл встретили собаку, напавшую на них. Вранозвёзд, - Анемона замолчала на мгновение, сглатывая вязкую, горькую слюну, не желая произносить, не желая признавать произошедшего. - Погиб, сражаясь с ней. Мы с Горицветом и Байраком смогли одолеть её, - Кошка поочередно посмотрела на отца и темногривого воителя. - Но было слишком поздно. - Зажмурившись на несколько мгновений, она старалась сдержать рвущееся из глубин отчаяние и боль. - Сегодня мы проведем ночь бдения, посвященную величайшему воителю и предводителю нашего племени. Он был нашим героем и умер как герой. - Глашатая подняла голову к смеркающемуся небу. Последние лучи солнца касались поляны, да растворялись, обнимая лагерь сумраком и тенями. Словно бы само дневное светило прощалось с вороным, не смея сверкать своим ликом в этот тяжелый час. Спрыгнув со скалы, Анемона приблизилась к Горицвету, заглядывая тому к янтарные очи. - Стрижехвост должен осмотреть тебя, отец. И тебя, Байрак, - Кошка повернула голову к воителю, зная, что вряд ли он посмотрит ей в глаза, но глубоко внутри надеясь, чтобы ни тот, ни другой сильно не пострадали от собаки. - Утром я отправлюсь с ним к Лунному Озеру, поэтому прошу вас, не затягивайте с посещением целительской.

Её забота всегда была довольно неуклюжа. Дочь ветров не могла сказать прямо - я переживаю за вас. Лишь иносказательно, другими причинами, обходными путями она старалась проявлять свою тревогу. Развернувшись, кошка медленно, на подгибающихся лапах, направилась к телу Вранозвезда, опускаясь рядом с другими близкими вороного, да молча утыкаясь носом в холодную шерсть, пропахшую ветром, кровью, да первозданной силой.

"Прости меня, что не успела. Что была недостаточно быстрой. Прости меня."

Подпись автора

     

←целительская

«Вернулись с границы», - трепетало в её сердце маленькой пташкой, но что-то явно было не так: ни радостных возгласов, ни привычного отцовского силуэта, возвышающегося над остальными воителями.
В воздухе витала скорбь, и за этой атмосферой всеобщей печали котёнок не сразу заметила всклоченную тьму кошачьей шерсти, окрашенную в алые поцелуи смерти. А когда увидела, так и застыла, а мордочка её исказилась в гримасе боли.
В голову болезненно врезались слова, с которыми Совокрыл прибежал в лагерь, и которым Шёпот не придала должного значения… тогда. Ведь сомнений не могло быть – все будет хорошо. Обязательно будет. Поэтому в её мимике, жестах не было и тени беспокойства. До этого момента.
Это не может быть… не может быть он. Только не папа! Он же… он же предводитель, у него в запасе куча жизней. Он проснется! Должен проснуться, иначе быть не может! Её отец не мог… вот так…
…но его безжизненное тело говорило само за себя: он не проснется. Король Пустошей больше никогда не откроет свои глаза, не посвятит ни одного оруженосца, не отчитает своих детей-проказников, не обратится к своему племени с речью, не… не будет рядом.
Голубые глаза мгновенно наполнились солеными слезами, душа забилась в немом крике, а из пасти не вырвалось ни звука. Только тихие всхлипывания раздавались со стороны котенка.
- Вранозв… папа, - она отвела взгляд, не имея больше сил смотреть. Только жгучие слезы щипали глаза, какая-то неведомая сила стала комом в горле, сковала все её тело, а сердце болело, словно его проткнули ядовитыми шипами или колючей проволокой.
Анемона говорила что-то, обращаясь к племени, но Шепот едва слышала её слова, уши пятнистой словно были окутаны толстым слоем воды, поэтому голоса звучали приглушенно.
- Н-нет, не может быть, всё неправда, всё сон, - бормотала она себе под нос, все еще пытаясь сдерживать реки, рвущиеся из голубых нефритов её очей.
С того момента, как она выскочила на поляну, котенок не ступила больше ни шагу. И, обуреваемая лавиной из чувств, не смогла заставить себя даже шелохнуться с тех самых пор, оставшись стоять на месте, как вкопанная.
Шёпот позволила себе быть слабой, дала волю слезам, ощущая, как горе заполняет её от ушей до кончика хвоста, плещется в груди смертельным ядом, отравляет. Лапы котенка задрожали, и вся она содрогнулась. Оцепенение прошло, и Шепот медленно сжалась, сгорбив спину.
Котёнок плакала сейчас, чтобы потом никто никогда не увидел её слез. Она горевала со всем племенем, но даже ощущение того, что это всеобщее горе, не облегчало болезненность её собственного.
А темный силуэт всё стоял перед глазами, даже тогда, когда она с силой зажмуривалась, чтобы не видеть.

Отредактировано Шёпот (Суббота, 2 мая, 2020г. 18:01:05)

Подпись автора

...ленивая хоба и обнимулькина вредница, за любовь выпивательница, хочушечка 25 часа в дне и восьмого дня в неделе, нежная обкусывательница ушек, ласковая мурчалка, заядлая любительница жизни и зефира, наглая приставучка-к-шерсти-прилипучка, под хвостом колючка, краса-длинная-коса

/Лощина/

Стрижехвост мчался в лагерь быстрее всех вместе взятых зайцев. Он практически не смотрел под лапы и умудрился загнать занозу в подушечку. Но даже это не заставило сбавить темп. Темное предзнаменование гнало целителя скорее домой. Он чувствовал, что уже произошло что-то страшное. Но, может, ему удасться помочь? Спасти?
"Почему я думаю о смерти? Ведь ворон означал беду, но не смерть. Или смерть? Тогда чью..."
У входа в лагерь он замедлился и принюхался. Увидел кровь на снегу вперемешку с грязью. Увидел клочки темной шерсти. Стрижехвост оказался на поляне как раз к началу речи Анемоны. То, что она на скале, а в воздухе запах смерти и скорби усиливали тревогу, породили страх. Целитель медленно подошел ближе. Все взгляды были обращены к глашатае.
— Возвращаясь с пограничного патруля Вранозвезд и Совокрыл встретили собаку, напавшую на них. Вранозвёзд,
Пауза. Анемона опустила взгляд. Все коты повернули голову. И Стрижехвост тоже. Он увидел черногривое тело. В голове возникло понимание, целитель от удивления широко раскрыл глаза и кинулся к отцу.
— НЕТ! - не выдержал, выкрикнул кот и быстро начал ощупывать и осматривать Вранозвезда. Сделал это вместе с Королек. Отец был холодным. Не дышал. Белые носочки Стрижехвоста стали почти черными от темной остывшей крови. Королева не сдавалась, пыталась привести возлюбленного в чувства. Стрижехвост остановил ее и прижал к себе. Бесполезно.
— Погиб, сражаясь с ней. Мы с Горицветом и Байраком смогли одолеть её,
— Он не погиб, он не мог! У него же столько жизней! Столько жизней...
Целитель не понимал почему Вранозвезд не просыпается. Ему же были дарованы жизни! Ладно он бы потерял за битву не одну, а две жизни. Но это же были не последние! Или?..
"Могли раны быть настолько серьезными? Могли закончится жизни? Могло их не быть!?" - да, Стрижехвост знал что не всегда Звездные предки благословляют будущих предводителей. Но он был уверен что это не тот случай.
Анемона закончила свою речь и подошла к телу отца. Другие тоже подтягивались. Стрижехвост сидел у погибшего предводителя в обнимку с Королек и ронял холодные слезы. Он не всхлипывал, но вода продолжала застилать его взгляд. Кот все еще не мог поверить в случившееся.
— Ты.. Ты ранена? - запинаясь, обратился он к глашатае. Кот видел как в его палатку пошли Байрак. Горицвет тоже был в крови и кажется поджимал лапу. Стрижехвост на автомате думал где лучше их осмотреть - у себя в палатке, или тут, на поляне?
"Анемона и Горицвет будут с отцом" - решил он. Все-таки они родственники.
— Помогу Байраку и вернусь к вам... - в итоге сказал кот и, на пару секунд крепко прижавшись лбом ко лбу Анемоны, отошел. Тоже самое сделал с Королек.
— Ночью я увижу его. И передам, как всем нам тяжело, - прошептал он матери.
У входа в свою палатку он увидел горько плачущую Шепот. Стрижехвост сгреб сестренку лапой и прижал к себе, обвернув своим пушистым хвостом.
— Он среди Звезд, в долине вечной охоты. Ты еще увидишь его, обещаю. И сможешь попрощаться, - шептал ей на ушко кот. Стрижехвост сам этой ночью увидит отца. Он был бы раз взять с собой Шепот - но та слишком мала.
— Мне нужно помочь Байраку. И остальным. Можешь пойти со мной, если хочешь.
Кот не настаивал. Отпустив сестренку, он нырнул в свою пещерку.

/Палата целителя/

Подпись автора