главная поляна --->

♫ muse - hyper chondriac music

Ветер свистел в ушах, мышцы горели от того нестерпимого темпа, что задала дочь ветров. Стрелой выпущенной с туго натянутой тетивы, белогривая проносилась над пустошами, словно бы и не касаясь лапами земли. А в голове только одна мысль - только бы не стало слишком поздно. В груди ворочался тугой комок ощущения неотвратимой беды, но Анемона прогоняла его прочь, теша себя надеждой о предводительском даре, что даже собака не сможет забрать все жизни разом. Только недавно подаренные звездными предками...

Силуэты Горицвета и Байрака были рядом, отец впереди - его бывший ученик чуть позади глашатаи, так они составляли маленькую цепочку, летящих навстречу опасности, навстречу своей судьбе. Собаку Анемона услышала еще до того, как та появилась в поле их зрения, гулкое рычание разносилось по всему пастбищу.

Собака не появилась внезапно, на пустошах со всех сторон был прекрасный обзор. Вранозвёзд сражался с собакой как лев, храбро нападал на огромную и массивную псину, но силы были явно не равны. Еще издалека кошка заметила разбросанные по снегу алые брызги, стараясь не думать, что это могла быть кровь вороного.

Они почти успели...

...когда собака схватила Вранозвёзда за горло и начала мотать в разные стороны, словно добычу...

Громкий, полный отчаяния крик вырвался из глотки белогривой, разнося во все стороны скорбную весть. Не сбавляя темпа, не обращая внимания на странную, жгучую боль в глазах, дочь ветров бросилась вперед, с разбегу запрыгивая на спину собаки, желая только одного - порвать её в клочья, порвать на миллион мелких частиц, лишь бы выместить всю ту злость, ненависть и отчаяние, что раздирало в этот момент кошку изнутри. Совсем недавно, буквально пару лун назад на её глазах погиб Звездный Сокол, сорвавшись со скалы во время битвы с Черной Тенью.

Вранозвёзд не мог погибнуть. Не сейчас. Не так рано.

Байрак и Горицвет бросались на собаку с разных сторон, горя тем же огнем, что и белогривая, но псина двигалась быстро, отталкивая и отшвыривая котов, сбросив с загривка и саму Анемону. Резкое движение вперед и в пасти у собаки оказалась зажата лапа отца, а огромная, мощная лапа опустилась на его бок. Не смея потерять и секунды, глашатая бросается следом, когтями раздирая бок псины, а затем быстро запрыгивая снова на загривок, прежде чем та успеет схватить её. Пытаясь отвлечь внимание собаки от Горицвета, Байрак бросает в морду собаке снег, ярко засверкавший в закатных лучах солнца. Собака резко встряхнулась, отпуская Горицвета и сбрасывая со спины Анемону. Больно ударившись плечом о землю, белогривая не успела среагировать на выпад собаки, оказавшись прижала к земле. Всего на мгновение в голове мелькает картина, где Черная Тень также прижала когтями-лезвиями дочь ветров к земле. Яростно зашипев, глашатая начинает рвать псине живот задними лапами, рычание собаки сменилось на скулеж, та и отшатнуться пыталась, но кошка зубами вцепляется в горло собаке, да лапами полосует плечи, пока та не начинает оседать на неё мертвенным грузом.

Подпись автора

     

[indent] Собака под противником извивается ядовитой змеёй, хватает за бок челюстями тяжёлыми и сжимает с такой силой, что дышать трудно становится, а после в сторону отшвыривает, но Горицвет приземляется на лапы, словно не чувствуя боли в лёгких. Чёрные бездны-глаза смотрят на ветряка с бескрайней ненавистью, точно смолью покрывая телесность и душу. Горицвет встречается взглядом с разъярённой собакой, минуту назад лившей жизни его брата, и чувствует, как огонь в груди стремительно превращается в настоящий пожар, выжигая всё на своём пути; ещё немного, и ничего кроме пепелища не останется. Он обнажает пожелтевшие клыки, когтями прорастающую траву под лапами мнёт и напрягает каждый мускул — пронзительный крик дочери становится для него сигналом, и Горицвет вновь бросается вперёд.
[indent] Он не чувствует ни страха, ни ненависти. Не чувствует ровным счётом ничего кроме долга перед племенем. Долгом перед павшим в бою предводителем, долгом перед дочерью, которую теперь любой ценой уберечь должен. Потерять её будет невыносимо-мучительно — от одной мысли от этого всё внутри сжимается, сплетается в тугой узел, и Горицвет ни секунды терять не собирается. Краем глаз замечает, как соплеменники бросаются на врага, и мысль в голову как-то сама собой приходит: им нужно помочь.
[indent] Горицвет погибнуть вовсе не боится, а всякая боль стала для него делом обыденным, стала ещё одной привычкой.
[indent] Резкий рывок вперёд, и собачьи зубы с силой смыкаются на кошачьей лапе, опрокидывая воителя на бок. Над пастбищем затяжной и низкий рык проносится, состоящий из смешанной с болью злобы, но Горицвет не собирается так просто сдаваться. Когда крупная морда оказывается возле него, он взмахивает лапами в угрожающем жесте, но не попадает — собачья лапа опускается аккурат ему на бок, больно вдавливая в землю; так, что ни пошевелиться, ни звука издать не выходит. Где-то позади Анемона вскакивает на спину врага, пока Байрак со всей неукротимостью рвёт кожу противника, и она отступает. Выпускает Горицвета из-под себя, позволяя, наконец, жадно глотнуть воздух точно выброшенная на берег рабыа, а затем полностью переключает внимание на ветряную воительницу, оставляя её соплеменников позади себя.
[indent] Байрак тёмной тенью скользит по равнине, оказываясь совсем рядом, и Горицвет благодарно тому кивает, коснувшись хвостом плеча, но поднимается сам. Лапа под собственным весом предательски ноет и подкашивается, но он терпит. Стискивает зубы сильнее, подавляя подступающий к горлу стон, хмурит брови и, борясь с тупой пульсирующей болью, делает несколько длинных прыжков вперёд. Мгновение, и всё вдруг затихает. Лишь тяжёлое дыхание трёх силуэтов нарушает наступившую тишину, а запаха крови становится так много, что он будто перестаёт улавливаться (тоже становится чем-то привычным). Горицвет выжженной шерстью тряхнёт, на которой леопардовыми пятнами алые следы темнеют, и подходит к едва шевелящейся псине, упираясь в её корпус головой и плечом, чтобы дочь высвободить, а после помогает подняться и ей.
[indent] — Цела? — его взгляд — спокойный и уверенный, — мягким теплом окидывает воительницу снизу вверх, и тихий выдох вырывается из пасти, стоит Горицвету убедиться в отсутствии серьёзных ран. — ты храбро сражалась, Анемона, — дыхание пытается выровнять да лапу покалеченную под себя поджимает, переводя янтарные глаза на Байрака с немой благодарностью и уважением. — тело Вранозвёзда, — кивает в сторону обмякшего чёрного пятна и ссутуливается в привычной манере, округляя спину от навалившейся усталости, изо всех сил подавляя в себе растущее желание упасть.
[indent] Он больше не проснётся. Горицвет чувствует это где-то внутри себя, и на секунду прикрывает потухшие глаза. Мысли в голове путаются, смешиваются, а затем вдруг вовсе исчезают, и воитель дёргает хвостом в нетерпеливом жесте, медленно поднимая веки. Кровь стекает по нему красными дорожками, падает на грязный снег каплями и пропитывает собою землю. Горицвет облизывает усы, делает несколько нерешительных шагов к брату, но осекается: сейчас от него пользы не больше, чем от белки в воде, а любое напряжение запросто может лишить остатка сил, и тогда соплеменникам придётся нести на себе два тела, и Горицвет тяжело вздыхает, последний раз окидывая поле боя серьёзным взглядом, и произнося низко-хриплым голосом: — нужно возвращаться, — выплёвывая алый сгусток.

→ главная поляна

Подпись автора

что тут у нас, сам дьявол не разберет, нужно сдаваться —                                      или идти вперед.

Байрак прерывисто дышит длинными вдохами-выдохами, пока кончик хвоста соплеменника не касается его плеча, чем-то успокаивая и подтверждая окончание битвы одновременно. Ветряк мгновение недоверчиво оглядывает пока еще разгоряченное тело собаки, а сам аккуратно приближается к еще недавно живой твари; взгляд плавно перетекает к Анемоне, не касаясь её глаз, и воитель внимательно осматривает залитую чужой кровью когда-то белоснежную шерсть, волнительно выискивая опасность среди меха глашатаи.

— Ты храбро сражалась, Анемона, — Байрак приоткрывает рот, чтобы тоже что-то сказать, но только молча кивает словам Горицвета. Не решаясь прервать что-то едва уловимое в воздухе, что витало между отцом и дочерью, что-то семейное и очень личное, ветряк подходит к Вранозвёзду; мягкой, тихой поступью, словно бы боясь разбудить того от чуткого сна или ведения. Может, к нему спустились предки. Может, он сейчас очнется, и они все вместе облегченно вздохнут над той бедой, от которой удалось уберечь племя. Байрак опускает голову ближе к снегу, замирая, и прислушивается, но ничего. Тихо.

— Вы тоже сражались как львы, — голос Анемоны прерывает его, и кот только неуверенно оборачивается на нее, поглядывая на кошку из-под опущенных ресниц, останавливаясь взглядом на запятнанной белой шерсти — в глаза посмотреть не решается. Кивает еще раз, теперь менее уверенно, даже почти незаметно, то ли благодаря кошку, то ли уже подсознательно, чтобы не оставлять похвалу в воздухе. В отличие от Горицвета, он легко отделался, а потому, поджав губы, неловко обернулся к силуэту Вранозвёзда. Может, если бы он сражался лучше, он бы и заслужил подобных слов. Может, если бы они успели раньше, предводитель отправился бы на вечную охоту позже.
Байрак стоит рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы не беспокоить Анемону во время её последнего прощания. Чужая боль, словно бы физически ощущаемая, грузом давила на ребра, острыми когтями пробираясь куда-то под шерсть, и Байрак скоро глянул куда-то наверх, ища облегчения там. Но ответом служила только тишина и шелест ветра, провожающего душу Вранозвёзда в последний путь. Когда же дуновение стихло и плавно растворилось в воздухе, ветряк обогнул соплеменницу и встал по другой бок тела предводителя. — Помоги, пожалуйста.

— Не беспокойся, — негромко отвечает кошке, подхватывая Вранозвёзда; сейчас, когда Байрак держал его, ему казалось, что тело предводителя стало легче. Это уже не тот кот, который властной тенью взлетал на утёс над главной поляной, гордо вел за собой племя и был главой Ветра.

На самом деле, он бы справился и сам. Анемоне нужны были силы. И далеко не для того чтобы просто дойти до лагеря.

— Мне жаль.

главная поляна

Подпись автора

[nick]Щенок[/nick]
[icon]http://forumupload.ru/uploads/0019/f3/4b/17/702941.png[/icon]

Среди пустынных пустошей одинокой кажется собака, лишившая жизней вороного предводителя. Уже давно не дышит и давно холодная, она грудой грязного меха возвышается среди побитых колосьев и пожухлой травы. Лишь рядом с ней видится какое-то копошение.
Тихий, едва различимый скулеж - плач слышится если подойти ближе.
Совсем маленький щенок кутается в холодную шерсть собаки-матери, да понять не может, почему она не встает. Ему так холодно рядом, продрогший до нитки, он жмётся к черно-белому боку.
Его ещё не открывшиеся глаза не могут различить кровавых следов рядом. Он хочет есть, хочет тепла, хочет материнской ласки. Он слышал накануне грозное рычание матери и множество непонятных звуков смешивающихся и переплетающихся вместе. От испуга он спрятался в ближайшей ямке, ничего не понимая. Мать долго не возвращалась за ним, не было слышно её окликов и он пошел её искать, брюхом волочась по влажной и холодной земле.
Он нашем её ночью, только почему она не встает?

Главная поляна ——> Пастбище

[indent] Байрак бежал довольно быстро, что было непонятно и странно одновременно. Зачем нужно было бежать, если они могли спокойно дойти шагом, псина-то всё равно мертва. В прочем Дроздокрыл продолжал бежать бок о бок с Байраком, который, кажется, даже не заметил ровняющегося с ним сына покойного предводителя. Тот бежал довольно быстро и, по мере приближения, напарник начинал сбавлять скорость. Дроздокрыл, кажется, чувствовал каждый шаг кота и, когда тот замедлялся, он сбавлял ход синхронно с ним. Сложно сказать зачем. С одной стороны его лидерские качества буквально заставляли  его "бороться" за место лидера, пуст осознанно он на него и не покушался. С другой стороны голод мутил разум и ему просто не хотелось самостоятельно следить за дорогой, ибо куда проще следить за бегущим рядом Байраком. К тому же этот кот достойный воитель, который не раз показал преданность своему племени и у Дроздокрыла сложилось доверие к нему. Когда тот останавливается и оборачивается, она замечает в глаза воина смешанные эмоции. Ему то ли смешно, то ли он, наоборот, насторожен. Черно-белый решает оставить это без реакции.

[indent] — Сначала навестим собаку,

[indent] "Что ж, скоро я увижу тварь, что убила моего отца" — рычит кот у себя в голове. Утро, сегодня, выдалось на редкость прохладное, даже слегка, можно сказать, морозное, несмотря на приближающееся тепло. Дроздокрыл слегка поднимает голову и ловит носом потоки освежающего ветра, который неприятно жжёт нос. Сначала он не чувствует никаких запахов, однако затем до него доходить разящая, знакомая вонь. Воитель тут же понимает, что, живая или нет, но собака здесь. Его мысли подтверждает крик Вихревея, зовущий к себе. Сорвавшись с места, он довольно быстро подбегает к воителю и мелком осматривается. Псина мертва, это чудесно. Однако она не оставила этот мир без сюрпризов - перед котами оказался маленький отпрыск этой твари.

[indent] — Убьём это существо. - пренебрежительно рычит Дроздокрыл, желая отомстить за своего покойного отца. Пусть это и не убийца, но в этом щенке течёт кровь убийцы. В его словах отчетливо читалась невыносимая злоба, которую от тщательно пытался прикрыть логичными причинами убить щенка. Может в чем-то это и не гуманно, но когда щенок вырастет его вряд ли будет волновать гуманность.  — Сейчас он не опасен, однако когда он подрастёт - от его зубов пострадают наши соплеменники.  — Он задумывается, а затем дополняет свои слова.  — К тому же, он всё равно не выживет без матери.

[indent] Кот подходит к щенку и слегка пихает его лапой, отодвинув от матери. Маленькая псинка, в ответ на это рвётся обратно к материнском боку. В душе воителю становится даже жаль щенка, однако всплывающие в голове образы битвы отца с этой собакой быстро убивают всё сочувствие. Это не должно повториться. Жалость сейчас может в будущем сгубить как самого Дроздокрыла, так и любого другого воина, а может и оруженосца. А может и Анемона погибнет от его лап. Отец всегда говорил, что иногда сочувствие может сделать только хуже. Сейчас тот самый случай. Кстати об отце. Воитель чувствую некое присутствие, будто дух отца бродит здесь, возле своего убийцы. Дроздокрыл ощущает на себе чей-то пристальный взгляд. Тоскливый, но гордый и уверенный взгляд, будто это и правда сам отец смотрит на него, одобряя действия воителя. Дроздокрыл тихо вздыхает, а затем произносит в своей голове: "Его здесь нет". Как бы не хотелось заставить себя думать, что отец рядом - он не рядом. Может он и смотрит на кота с Серебряного Пути, но он точно не рядом.

[indent] — Я убью его, если вам жалко этого мелкого убийцу. Мне не жалко. — Уверенно говорит он остальным патрульным, смотря в слёзные глаза щенка. Совсем не жалко.

Байрак, напряженно пригнувшись, проследил за тем, как бывший ученик в два прыжка пересек расстояние до собаки, и еле слышно цокнул языком: видимо, недостаточно приструнил подопечного, раз тот с такой уверенностью и отвагой вперед бросался. Впрочем, вряд ли того ждало впереди что-то опасное. Главное, чтобы с такой же радостью Вихревей позже не вляпался во что-то действительно рискованное. Однако в стороне темногривый оставаться не стал, только качнул хвостом и приблизился к соплеменнику, который уже во всю осматривал свою находку; когда ветряк в воздухе уловил запах псины, явно чуждый мертвой собаке, он инстинктивно изогнулся, но вороная шерсть еще не успела встать дыбом, как тут же пригладилась, когда среди собачьего запаха Байрак уловил еще один — запах молока.
Дитё.


Если бы не обстоятельства, кот бы, подгоняемый интересом, так же живо принялся бы осматривать щенка, но, к счастью, еще была в нем нажитая за луны осторожность, которая оставила воителя на месте. Он только чуть наклонился к земле, чтобы получше рассмотреть пищащий комок шерсти. Нечто заставило Байрака поморщиться, но он и сам не понял что: то ли жалость к этому существу вместе с осознанием безысходности его ситуации, то ли сладковатый запах падали, который начинал пропитывать землю под телом его матери.


[indent] — И что нам с тобой делать?


Очень хороший вопрос, — ветряк оторвал взгляд от щенка, чтобы переглянуться с патрулем, а заодно услышать их мнение. Странно, что они не заметили щенка еще тогда. Или хоть какой-то знак того, что этот щенок был. Ради интереса Байрак сделал пару шагов к мертвому телу и повел носом, пытаясь различить сквозь вонь запах молока: если она недавно ощенилась, он был бы заметен. Так почему они еще вчера этого не заметили? Байрак нахмурился, пытаясь задавить в себе зарождающееся чувство недовольства самим собой и соплеменниками в частности, и пришел к выводу, что все возможные запахи перебила кровь. Оставалось только надеяться, что щенок был единственным. И откуда он сюда приполз?


[indent] — Убьём это существо, — темногривый дернул ухом и недовольно поморщился на предложение Дроздокрыла, а сам глазами проследил за тем следом, что оставил на снегу щенок, пока тот не стал неразличимым. То место еще нужно было проверить. Если щенок единственный — хорошо, если нет — плохо. Хотя, в обоих случаях было плохо. Хотя бы потому, что сейчас им приходилось решать, гуманно ли убивать пищащий комок за то, что его мать сошла с ума с голоду. Более того, Байраку что-то подсказывало, что если ситуация не наладится, все племя Ветра само превратится в такую же голодную псину.  Однако предложению Дроздокрыла стоило отдать свое: тот имел право злиться, и даже если кот хотел это скрыть, рычание, вставшее поперек его горла, выдавало воителя сразу. А к решениям, сделанным в порыве эмоций, Байрак привык относиться осторожно. Но в другом Дроздокрыл был точно прав: — К тому же, он всё равно не выживет без матери.


Наблюдать еще одно разлагающееся тело на пастбище ветряку хотелось меньше всего. А потому он согласно кивнул словам Костреца; если воитель хочет прикончить щенка прямо сейчас, пускай делает это в другом месте. Однако даже эта мысль Байрака все еще не устраивала до конца: представив себя на месте этого собаченыша, темногривый меньше всего хотел бы, чтобы толпа взрослых котов перекусила ему трахею за что-то, что сделала его мать. Может, он бы и вовсе при первой возможности удрал с пустой пустоши куда-то к помойкам или к Двуногим, где и еды было больше, и хоть какое-то укрытие; что-то коту подсказывало, что ветряки были единственными во всем лесу, кто любил над головой открытое небо. Кстати о Двуногих.


[indent] — Да, — вновь соглашаясь с Кострецом, Байрак бросил многоговорящий взгляд на Вихревея. Не надо нам еще один голодный рот. Тем более неуправляемый. — Они любят маленькое и пищащее. Прицепят его у своего Гнезда, ты о нем забудешь, — ветряк поежился от одной мысли о жизни на цепи, но пришел к выводу, что те псы, которых он видел издали, пока наблюдал в одиночестве за фермами в свободное время, были не шибко против еды и воды у своего укрытия. — Если он будет сыт и привязан к Гнезду, ты про него даже не вспомнишь. В конце концов, он даже глаза не разлепил. С таким же успехом можешь пойти убивать лисят, цыплят, котят... — Байрак провел языком по небу, не желая больше продолжать этот список, а сам перевел глаза на щенка под лапами Дроздокрыла и Вихревея. — Если готов всю жизнь гордиться убийством беспомощного, я тебя не останавливаю. Но падаль на территории лучше не оставлять, — кот сделал паузу, обдумывая. — Или я сам отнесу его к Гнездам. Двуногие такое сразу заберут. В любом случае, нужно проверить то место, откуда он приполз. Чтобы быть уверенными, что это единственный щенок.

Подпись автора

[indent] Решение, кажется, стремительно переваливается со стороны Дроздокрыла, однако воитель не намерен так просто оставить себя без приятного чувства мести. Он думает, что ещё такого можно сказать, чтобы убедить патруль избавиться от малыша. Он знает, что важно надавить на нужные струны и задеть их за больное. В прочем, долго думать не приходится, спустя пару секунд у него в голове всплывает правдоподобная и стоящая причина, а спустя ещё несколько секунд в его голове созревает целая линия наступления. Главное не терять хватку и вставлять контраргументы. Вдобавок он изучает и прогоняет в голове информацию о своих напарниках. Байрак и Кострец, кажется, относятся к псинке безразлично, а значит, его главный “противник” сейчас это Вихревей. Конечно, противник — громко сказано, но это слово сейчас самое подходящее. Он добродушен, даже слишком. Если бы ему разрешили, он бы эту псинку в лагерь притащил, благо с ним не послали ещё кучку молодняка. Да, Дроздокрыл и сам относится к молодняку, но тот повзрослел довольно рано и имеет для своих лун очень крепкий характер. И так, Вихревей добр, а значит нужно надавить на его добро.

[indent] Помимо оппонента в спорах важно знать и самого себя, благо самоанализом Дроздокрыл занимается весьма часто. Он знает, что не умеет врать, а значит сказать, что его действия лишь помощь племени не получится, ведь мести в его действиях сполна. Но можно обернуть это же в свою пользу, показав насколько ему плохо из-за смерти отца и показать, что месть действительно поможет ему успокоить своё сознание. Звучит разумно, главное не слишком давить на жалость, это может не понравится Байраку.

[indent]  — Да, может мой разум затуманен местью, но, думаю, вы можете меня понять. Все знают насколько мы были близки с отцом. — Наконец говорит он, когда собирает все мысли воедино. Его голос звучит весьма поэтично и довольно красиво, но тот пытается не выдавать себя и делать эмоции довольно реалистичными. Он внимательно следит за каждой интонацией и движением, продумывая и выверяя их. — Однако позвольте мне кое о чем рассказать. Как-то Вранозвёзд рассказал мне, что знал кота, которого двуногие подобрали котёнком, а когда тот вырос — выбросили из своего гнезда. — Кот делает небольшую паузу, недолго осматривает всех своих напарников, а затем продолжает. Его спасает то, что он не врал. Конечно, нельзя исключать тот факт, что в детстве он сам себе что-то надумал, или отец такой историей хотел уберечь Дроздика от двуногих. Но он просто рассказал то, что помнил. — Двуногие слишком непредсказуемы и хаотичны. Им нельзя доверять. Сегодня возьмут щенка, а завтра убьют его, а может и выкинут, а тот, от голода, пойдёт убивать котов. К тому же, жизнь на цепи — это ад. Даже от дождя нормально не спрячешься. — Он вновь делает паузу, смотря на щенка. Его голос становится максимально уверенным. — Быстрый укус в горло куда гуманнее, чем такая жизнь. По крайней мере я бы выбрал его. — Вспомнив слова про падаль и лисиц, он дополняет свои слова. — Потом закопаем его, а мать лучше дотащить до озера и выкинуть.

[indent] “Хоть рыбы сыты будут” — шутит он у себя в голове, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Будь ситуация чуть менее напряжённой, он даже пошутил бы, может, вслух, но шутка про плавающий в озере собачий труп сейчас вряд ли была бы сильно уместна. Кот вновь смотрит на щенка и его, кажется, немного бьёт жалостью, но он и сам понимает, что даже отдав его двуногим, они не смогут быть уверены в будущей безопасности. Милосердие в этой ситуации рождает лишь больший риск, а учитывая, насколько племя Ветра сейчас слабо из-за голода — риск это последнее, что следует делать. Потеря ещё одного лидера точно потрясёт племя и буквально уничтожит его, а всех этих псин, лис, барсуков и прочую нечисть ужасно тянет убивать именно лидеров, будто у них на боку написано "Съешь меня скорее, у меня очень сочные бока". Иронично, что после этой шутки у Дрозокрыла самого пошли слюнки. Анемона вряд ли бы одобрила подобный юмор, это уж точно.

Байрак терпеливо стоял на месте, глазами перебегая от одного соплеменника к другому, и только нервно подергивающийся кончик куцего хвоста подсказывал, что кот далеко не так флегматично спокоен, как могло казаться. Будь бы он тут один, проблема выбора бы вряд ли стояла бы перед ветряком, однако чем больше отряд, тем больше мнений с разногласиями. А длительных обсуждений Байрак не любил. Нужно было признаться, что при всей подозрительности, Байрак отчасти был согласен с Дроздокрылом, однако что-то внутри не давало ему согласиться до конца. Было не так много вещей, к которым ветряк имел однозначное и точное отношение, а потому резкие утверждения только заставляли его сомневаться еще больше. Однако от размышлений вслух о том, действительно ли все Двуногие такие плохие, кот все же отказался. История Вранозвёзда звучало убедительно, но Байрак прилично слышал и о тех котах, которые жили в Гнездах с котячества и отправились к звёздам от старости там же. И, судя по всему, повода жаловаться на такую жизнь у них было мало. Чего уж там, предложи сытой домашней киске выйти из каменной коробки Двуногих на свободу, та скорее откажется. Собаки, вероятно, того же мнения.


[indent] — Такое большое тело мы будем закапывать до конца луны, так что лучше оттащить её с территории, — воитель покосился на Костреца, и что-то встало поперек его горла, когда соплеменник упомянул тухлую воду. Такого счастья Байраку не хотелось. Да и остальным тоже. Теперь, раз все сошлись в том, что делать с трупом, ветряк должен был бы испытать облегчение от сделанного выбора, однако стоило серебристому взгляду вернуться к щенку, как под густой темной шерстью опять забродили неприятные мурашки. Он шумно вздохнул, и в этом вздохе, кажется, вместилось все, что сам кот не мог выразить словами.


Возможно, с Двуногими у пса и может выйти хорошо, однако если оставался риск того, что он вернется на территории, это нельзя было игнорировать. Особенно сейчас, когда Ветер в таком положении. И как бы Байраку не хотелось оставить щенка на ферме, если через несколько лун взрослая собака прибежит на пустошь и загрызет очередного соплеменника, он себе этого никогда не простит. Оставлять щенка на пастбище — оставлять на голодную смерть. Мысль об убийстве из мести коту тоже очень не нравилась, и пускай Дроздокрыл привел весомые доводы, все же чувствовалось, что его предложение не было основано исключительно на холодном рассуждении. Значит, выбор был не так велик.


[indent] — Чтобы никто не думал, что здесь замешана обида, злость или желание мести, — процитировал Байрак Костреца и глухо хохотнул, пытаясь сгладить свои же слова, однако внутренне был полностью согласен, — мы поступим исключительно из соображений лучшего выбора. Я сам это сделаю.   — воин ненадолго поднял глаза на Дроздокрыла. Я знаю, что ты  был бы рад и сам. Но убей бы пятнистый щенка, Байрак не смог бы потом в спокойном духе возвращаться в лагерь; сын Вранозвёзда сразу сказал, что жалости к щенку не испытывает, и где-то глубоко внутри, там, где этого никто не увидит и не почувствует, Байрак этого испугался. Кажется, угрызения совести казались темногривому чем-то очень благородным, раз он подошел к Вихревею и Дроздокрылу и подтянул собаченыша лапой к себе, от чего тот пискнул что-то на своем собачьем.  — Оставим их за пределами территории. Не придется никого закапывать, и мы быстрее вернемся обратно.


Байрак наклонился к щенку так, словно сейчас бы взял его за загривок, как это могла бы сделать какая-нибудь королева, но челюсть кота сомкнулась ниже загривка на узкой шее. Лапа прижала маленькое тело к земле, не давая собаке сильно дергаться, испуганный писк сменился тихим хрустом, как если бы кто-то случайно надавил на сухую ветвь. На языке остался неприятный привкус собачьей мокрой шерсти, что заставило ветряка подавить желание сморщить морду, и он только поднял щенка с земли, от чего его крупная голова свесилась под неестественным углом. До границы было не так далеко, так что весь процесс с телом собаки не должен был занять у отряда так много времени. Ветряк коротко махнул хвостом, а сам решил идти впереди.


Только спустя пару шагов он заметит, насколько тяжелое тело щенка. Когда тот полз по земле, он казался куда меньше. Шея начнет тихо ныть, и Байрак поморщится, но не из-за боли в мышцах.


Ему хотелось надеяться, что это последний раз в его жизни, когда он видит смерть кого-то, кто даже не может дать отпор.

за территорию

Подпись автора